пастернака "доктор живаго". Прощальное письмо тони в композиции романа б

«Доктор Живаго» - роман Бориса Пастернака. Показывая широкое полотно жизни российской интеллигенции на фоне драматического периода от начала столетия до Великой Отечественной войны, сквозь призму биографии доктора-поэта книга затрагивает тайну жизни и смерти, проблемы русской истории, интеллигенции и революции, христианства, еврейства.

ЧАСТЬ 1. ПЯТИЧАСОВОЙ СКОРЫЙ

На кладбище хоронят мать десятилетнего Юры Живаго Марию Николаевну. Мальчик очень переживает: «Его курносое лицо исказилось. Шея его вытянулась. Если бы таким движением поднял голову волчонок, было бы ясно, что он сейчас завоет. Закрыв лицо руками, мальчик зарыдал». К нему подошел Николай Николаевич Веденяпин, брат матери, расстриженный священник, в настоящем - сотрудник издательства. Он увел Юру прочь. Переночевать мальчик и его дядя отправляются в один из монастырских покоев. На другой день они планируют уехать на юг России, в Поволжье. Ночью мальчика будят звуки бушующей на дворе вьюги. Ему кажется, что их заметет в этой келье, что могилу матери заметет так, что она «бессильна будет оказать сопротивление тому, и уйдет еще глубже и дальше от него в землю». Юра плачет, дядя утешает его, говорит о Боге.

Жизнь маленького Юры протекала «в беспорядке и среди постоянных загадок». Мальчику не говорили о том, что их отец промотал миллионное состояние их семьи, а затем бросил их. Мать часто болела, ездила на лечение во Францию, а Юру оставляла на попечение посторонних людей. Он болезненно переживает смерть матери, ему настолько плохо, что порой он теряет сознание. Но ему хорошо с дядей, «человеком свободным, лишенным предубеждения против чего бы то ни было непривычного».

Веденяпин привозит Юру в имение фабриканта и покровителя искусств Кологривова Дуплянку, к своему приятелю - педагогу и популяризатору полезных знаний Воскобойникову. У него воспитывается Ника, сын террориста Дудорова, отбывающего срок на каторге. Мать Ники - грузинская княжна Нина Эристова, женщина взбалмошная, постоянно увлекающаяся «бунтами, бунтарями, крайними теориями, знаменитыми артистами, бедными неудачниками». Ника производит впечатление «странного мальчика». Ему примерно четырнадцать лет, ему нравится дочь хозяина имения Надя Кологривова. По отношению к ней он ведет себя не слишком хорошо - грубит ей, грозит утопить, говорит, что сбежит в Сибирь, где начнет настоящую жизнь, станет сам зарабатывать, а затем поднимет восстание. Оба понимают, что их ссоры бессмысленны. Одиннадцатилетний мальчик Миша Гордон едет из Оренбурга в Москву на поезде вместе с отцом. Мальчик с раннего возраста понял, что евреем в России быть плохо. К взрослым мальчик относится с презрением, мечтает, что, когда станет взрослым, решит «еврейский вопрос» вместе с другими проблемами. Отец Миши неожиданно дергает стоп-кран, поезд останавливается. С поезда спрыгивает человек, который во время поездки заходил к Гордонам в купе, долго беседовал с отцом Миши, советовался по поводу векселей, банкротств и дарственных, удивляясь тому, что отвечал ему Гордон-старший. За этим попутчиком заходит его адвокат Комаровский, уводит его. Этот адвокат сообщил отцу Миши, что этот человек - «известный богач, добряк и шалопут, уже наполовину невменяемый» из-за чрезмерного употребления алкоголя. Этот богач дарил подарки Мише, рассказывал о своей первой семье, в которой у него рос сын, говорил о покойнице жене, которую бросил. Внезапно он спрыгнул с поезда, чему адвокат не удивился. Миша даже подумал, что самоубийство этого человека только на руку его адвокату. По прошествии многих лет Миша узнал о том, что этим самоубийцей был не кто иной, как отец его будущего самого близкого друга Юрия Живаго.

ЧАСТЬ 2. ДЕВОЧКА ИЗ ДРУГОГО КРУГА

С Урала в Москву приезжает вместе с двумя детьми Ларисой и Родей Амалия Карловна Гишар, вдова бельгийского инженера. Адвокат Комаровский, друг покойного мужа, советует ей купить швейную мастерскую, чтобы сохранить свои капиталы. Она так и поступает. Кроме того, Комаровский советует ей определить Родю в корпус, а Л ару - в гимназию. Сам же своими нескромными взглядами заставляет краснеть девочку. Ка-кое-то время Амалия Карловна с детьми живет в убогих номерах «Черногории». Вдова боится двух вещей: нищеты и мужчин, от которых тем не менее постоянно попадает в зависимость. Комаровский становится ее любовником. На время любовных свиданий Гишар отправляет детей к соседу - виолончелисту Тышкевичу.

Амалия Карловна переезжает в небольшую квартиру при мастерской. Там Лара сдружается с подрабатывающей в этой мастерской Олей Деминой, с которой к тому же вместе ходит в гимназию. Комаровский начинает оказывать Ларе недвусмысленные знаки внимания, чего она страшится. Но близость все же происходит. Лара чувствует себя падшей женщиной, а Комаровский неожиданно для себя понимает, что обычное совращение невинной девушки для него перерастает в большое чувство. Он уже не может жить без Лары, стремится устроить ее жизнь. Лара пытается найти утешение в религии. За ней начинает ухаживать приятель ее знакомой Нади Кологривовой Ника Дудоров. Ника не представляет для Лары интереса, поскольку очень похож характером на нее, тоже горд, неразговорчив, прям. Жилище Гишар находится недалеко от Брестской железной дороги. В этом же месте живут Оля Демина, дорожный мастер привокзального участка Павел Ферапонтович Антипов, машинист Кипреян Савельевич Тиверзин, который заступается за сына дворника Гамазетдина ТОсупку, которого частенько избивает мастер Худолеев. Тиверзин и Антипов входят в состав рабочего комитета, устраивающего забастовку на железной дороге. Антипова вскоре арестовывают, а его сын Павел - аккуратный и веселый мальчик, который учится в реальном училище, остается один с глухой теткой. Пашу забирают к себе Тиверзины. Однажды его берут с собой на демонстрацию, на которую налетают казаки, избивая всех. Этой осенью 1905 года в городе идут кулачные бои.

Через Олю Демину Паша знакомится с Ларой, в которую не просто влюбляется, а боготворит ее. Он не умеет скрывать свои чувства, Лара же пользуется тем, какое влияние имеет она на Пашу. Но она не питает к нему никаких чувств, поскольку понимает, что взрослее его в психологическом плане. Гишар вместе с детьми переезжает на время в «Черногорию», поскольку опасается стрельбы.

Дядя Юры определяет племянника в московскую семью своего, приятеля профессора Громеко. Николай Николаевич, приезжая в Москву, останавливается у своих дальних родственников Светницких. Он знакомит Юру с детьми своих родственников. Дети - Юра Живаго, его одноклассник гимназист Миша Гордон и дочь хозяев Таня Громеко - очень сдружились между собой. «Этот тройственный союз… помешан на проповеди целомудрия». Родители Тони, Александр Александрович Громеко и Анна Ивановна, часто устраивали камерные вечера, приглашали музыкантов. Семья Громеко - «образованные люди, хлебосолы и большие знатоки музыки». Устраивая один из вечеров, Громеко пригласили виолончелиста Тышкевича, которого в середине вечера попросили срочно приехать в «Черногорию». Тышкевич отправляется туда вместе с Александром Александровичем, Юрой и Мишей. В «Черногории» они видят неприятное зрелище - Амалия Карловна пыталась отравиться, но неудачно. Она театрально рыдает. Появляется Комаровский, который оказывает Гишар помощь. Юра замечает за перегородкой Ларису, красота которой его поражает. Но его коробит то, как Комаровский и Лариса общаются между собой. Когда все выходят на улицу, Миша рассказывает Юре о том, что Комаровский и есть тот самый адвокат, при помощи которого отец Юры отправился на тот свет. Однако в тот момент Юра не в состоянии думать об отце - все его мысли - о Ларисе.

ЧАСТЬ 3. ЁЛКА У СВЕТНИЦКИХ

Александр Александрович подарил Анне Ивановне огромный гардероб. Дворник Маркел приходит собирать этот гардероб. Анна Ивановна пытается помогать дворнику, но неожиданно гардероб разваливается, Анна Ивановна падает и расшибается. После этого падения у нее развивается предрасположенность к легочным заболеваниям. И весь ноябрь 1911 г. она болеет воспалением легких. Дети к этому времени совсем выросли, заканчивают университет. Юра - врач, Миша - филолог, а Тоня - юрист. Юра увлекается написанием стихов, которым «прощал грех их возникновения за их энергию и оригинальность», и считает, что литература не может быть профессией. Юра узнает, что у него есть сводный брат Евграф, отказывается от части наследства отца в пользу брата, поскольку хочет добиться всего в жизни сам.

Анне Ивановне становится все хуже, и Юра пытается оказывать ей медицинскую помощь. Но ей помогает совсем другое - когда она говорит, что боится приближающейся смерти, Юра долго и много рассказывает ей о воскресении душ. Он говорит, что «смерти нет. Смерть не по нашей части… талант это другое дело, это наше, это открыто нам. А талант - в высшем широчайшем принятии есть дар жизни». Под воздействием речи Юры Анна Ивановна засыпает, а проснувшись, чувствует себя лучше. Болезнь отступает.

Анна Ивановна нередко рассказывает Юре и Тоне о своем детстве, проведенном в имении Варыкино на Урале. Она настаивает на том, чтобы Юра и Тоня ехали на елку к Светницким, надев новые наряды. Прежде чем молодые люди уезжают, Анна Ивановна вдруг решает благословить их, при этом говорит, что, если она умрет, Тоня и Юра должны пожениться, поскольку они созданы друг для друга.

Лара, которую содержал Комаровский, решает найти себе честный заработок. Надя Кологривова приглашает ее на работу воспитательницы своей, младшей сестры Липы. Лара живет у Кологривовых, которые очень состоятельны и оплачивают весьма щедро труд Лары. Девушка скапливает достаточно солидную сумму денег. Так продолжается в течение трех лет, пока не приезжает младший брат Ларисы Родя. Он требует у сестры денег, чтобы погасить карточные долги, грозит в противном случае застрелиться. Говорит, что встречался с Комаровским и что тот готов дать ему денег в обмен на возобновление отношений с Ларой. Она отказывается от этого варианта, отдает брату все сбережения, а недостающую сумму одалживает у Комаровского. Револьвер, из которого грозился застрелиться Родя, она забирает и в свободное время упражняется в стрельбе. Весьма преуспевает в этом занятии.

Лариса чувствует, что становится в доме Кологривовых лишней, поскольку Липа уже выросла. Она никак не может отдать Комаровскому долг, так как еще и тайно от своего жениха Паши Антипова оплачивает большую часть его квартплаты. Материальные трудности гнетут Лару, единственным ее желанием является бросить все, уехать в глубинку. Для этого она решает просить денег у Комаровского. Она считает, что после всего того, что было между ними, он должен ей помочь безвозмездно. Она узнает, что Комаровский будет у Светницких на елке, собирается туда, с собой берет револьвер Роди, на тот случай, если адвокат будет пытаться оскорбить ее. Перед поездкой на елку Лариса заезжает к Паше Антипову, просит о том, чтобы они как можно быстрее обвенчались, говори! , что у нее возникли трудности, в которых ей помочь может только он. Паша соглашается. При разговоре с Ларисой Паша ставит свечу на окно. Во время разговора Лары и Павла мимо дома в санях проезжают Тоня с Юрой, который обращает внимание на горящую в окне свечу. Ему приходят строки «Свеча горела на столе. Свеча горела…». Лара приезжает к Светницким. Прибывают туда и Юра с Тоней, которые на балу танцуют вместе. Юра открывает для себя новую Тоню - очаровательную женщину, а не только давнюю приятельницу. Она волнует его, Юра прижимает к губам платок Тони, наслаждается счастьем быть рядом с ней, и в этот момент раздается выстрел. Это Лара стреляет в Комаровского, но попадает в другого человека. Этот человек - товарищ прокурора Корнаков. Он легко ранен, и Юра оказывает ему первую врачебную помощь. Живаго потрясен тем, что виновницей происшествия стала та самая девушка, которую он видел в обществе Комаровского в «Черногории». И вновь он обращает внимание на то, как хороша собой Лариса. Внезапно Тоню и Юру вызывают домой - умирает Анна Ивановна. Тоня крайне тяжело переживает смерть матери, часами на коленях стоит у гроба. Анну Ивановну хоронят на том же самом кладбище, где похоронена мать Юры.

ЧАСТЬ 4. НАЗРЕВШИЕ НЕИЗБЕЖНОСТИ

Дело о выстреле благодаря стараниям Комаровского и Кологривовых оказывается замятым. Долгое время Лара лежит в нервной горячке. Ко-логривов выписывает ей чек на десять тысяч рублей. Когда Лариса приходит в себя, она говорит Паше о том, что они должны расстаться, поскольку она недостойна его. Но, говоря все это, она так безутешно рыдает, что Паша не воспринимает всерьез ее слова о расставании.

Вскоре молодые люди венчаются, затем покидают Москву, отправляются жить и работать в Юрятин. Комаровский просит уЛары разрешения навестить ее на новом месте, но она решительно отказывает ему. В первую брачную ночь Лара рассказывает Паше о своих отношениях с адвокатом. Утром Паша чувствует себя совсем другим человеком, «почти удивляясь, что его зовут по-прежнему».

В семье Юрия Андреевича Живаго и его жены Тони рождается первенец, которого называют в честь отца Тони Александр. Рождение ребенка глубоко волнует Живаго. У Юрия Андреевича к этому времени большая врачебная практика, его считают отличным диагностом. Идет вторая осень войны. Доктора Живаго отправляют в действующую армию, где он служит вместе с другом детства Мишей Гордоном.

Лара и Паша Антиповы учительствуют в Юрятине. У них растет дочь Катя, которой в данный момент три года. Павел преподает древнюю историю и латынь. Он недоволен обществом, в котором он вынужден вращаться, - сослуживцы кажутся ему людьми недалекими. К тому же Павлу постоянно приходит в голову мысль о том, что Лариса никогда не любила его и вышла за него замуж только из-за идеи самопожертвования. Чтобы не быть Ларе в тягость, Павел уезжает в военное училище, а затем на фронт. Лариса считает, что «он не оценил материнского чувства, которое она всю жизнь подмешивала в свою нежность к нему, и не догадывался, что такая любовь больше обыкновенной женской».

На фронте Павел понимает, что совершил ошибку, решив отправиться туда, а вскоре он пропадает без вести. Лариса решает оставить Катю на попечение своей бывшей воспитанницы Липы, а сама отправляется на фронт в качестве сестры милосердия на поиски Павла, чтобы объясниться с ним.

Сын дворника Гамазетдина Юсупка дослужился на фронте до подпоручика. Он воевал вместе с Павлом и должен был сообщить его семье о том, что Антипов погиб. Но он так и не нашел времени написать Ларисе письмо, поскольку шли нескончаемые ожесточенные бои. Судьба сводит Юсупку с Живаго в госпитале, где оба оказываются на лечении. И в этом же госпитале Лара работает сестрой милосердия. Юсупка так и не смог сказать ей, что Павел погиб, поэтому обманывает Лару, говорит, что ее муж в плену. Но Лариса чувствует ложь. Живаго узнает в Ларисе стрелявшую на елке у Светницких девушку, но не говорит ей о том, что видел ее раньше. В то же время приходит известие о том, что в Петербурге произошла революции.

ЧАСТЬ 5. ПРОЩАНЬЕ СО СТАРЫМ

В Мелюзееве создаются новые органы самоуправления. «Видавших видов» яюдей избирают на различные должности. В категорию этих людей попадают Юсупка, Живаго и сестра Антипова. Лариса и Юрий Андреевич даже живут в одном доме, но в разных комнатах, при этом Живаго не знает, где точно находится комната Ларисы. Он все более интересуется Ла-рой, но они поддерживают официальные отношения. В одном из писем, пришедших Юрию от жены, содержится совет оставаться на Урале с «удивительной сестрой». Юрий Андреевич собирается ехать в Москву объясняться с Тоней, но его задерживают дела. Доктор решает объясниться с Ларой, чтобы она не питала на его счет никаких иллюзий, но свою сумбурную речь он заканчивает фактически объяснением Ларисе в любви. Живаго уезжает в Москву.

ЧАСТЬ 6. МОСКОВСКОЕ СТАНОВИЩЕ

Живаго приезжает домой к Тоне, которая с порога просит его забыть о тех глупостях, которые она написала в письме. Ребенок не узнает отца, бьет его по лицу и плачет. И Тоня, и Юрий чувствуют, что это нехороший знак. В последующие дни Живаго начинает ощущать, насколько он одинок. «Странно потускнели и обесцветились друзья. Ни у кого не осталось своего мира, своего мнения…» Общение с самыми близкими друзьями Гордоном и Дудоровым также не приносит радости Юрию Андреевичу. Его раздражает то, что Гордон пытается выглядеть весельчаком. Дядя Юрия Андреевича, Николай Николаевич, которому «льстила роль политического краснобая и общественного очарователя», также кажется племяннику странным. О Николае Николаевиче говорили, что у него в Швейцарии, откуда он приехал, «осталась новая молодая пассия, недоконченные дела, недописанная книга и что он только окунется в бурный отечественный водоворот, а потом, если вынырнет невредимым, снова махнет в свои Альпы, и только его и видали». По случаю возвращения Юрия Андреевича супруги Живаго зовут гостей. За столом Живаго произносит речь о том периоде истории, в который им всем довелось жить: «Надвигается неслыханное, небывалое… На третий год войны в народе сложилось убеждение, что рано или поздно граница между фронтом и тылом сотрется, море крови подступит к каждому и зальет отсиживающихся и окопавшихся. Революция и есть это наводнение. В течение ее вам будет казаться, как нам на войне, что жизнь прекратилась, все личное кончилось, а только умирают и убивают, а если мы доживем до записок и мемуаров об этом времени и прочтем эти воспоминания, мы убедимся, что за пять лет пережили больше, чем иные за целое столетие… России суждено стать первым за существование мира царством социализма».

Основной задачей Юрия Андреевича становится забота о том, как прокормить семью. Свою среду интеллигенции он считает обреченной и бессильной. Себя он ощущает пигмеем «перед чудовищной махиной будущего». Однако этим будущим он гордится. Юрий Андреевич устраивается врачом в Крестовоздвиженскую больницу, а Тоня и ее отец занимаются переустройством своего дома, часть которого отдают сельскохозяйственной академии. Семья теперь живет в трех едва отапливаемых комнатах. Живаго много времени отдает тому, чтобы найти дрова.

Из экстренного выпуска газет Живаго узнает о том, в России установлена советская власть и введена диктатура пролетариата. Чтобы дочитать купленную газету, Юрий Андреевич заходит в незнакомый подъезд, в котором сталкивается с молодым человеком в оленьей шапке, которые носят обыкновенно в Сибири. Юноша хочет заговорить с доктором, но не решается. Дома Живаго, растапливая печку, разговаривает вслух сам с собой: «Какая великолепная хирургия! Взять и разом вырезать старые вонючие язвы!.. Это небывалое, это чудо истории, это откровение ахнуто в самую гущу продолжающейся обыденщины, без внимания к ее ходу… Так неуместно и несвоевременно только самое великое».

Юрий Андреевич использует каждый шанс, чтобы подработать. Он ходит по вызовам, и у одной из его больных выявляется тиф. Женщина нуждается в госпитализации, для чего требуется направление домкома. Председателем домкома оказывается старая подруга Лары Ольга Демина. Она отдает свою пролетку больной, сама вместе с Юрием Андреевичем идет пешком. По дороге она говорит о Ларисе, рассказывает, что звала ее в Москву, обещала помочь с работой, но та не согласилась. Ольга уверена в том, что Лариса вышла замуж за Павла «головой, а не сердцем, с тех пор ходит шалая». Спустя некоторое время Юрий Андреевич заболевает тифом. В бреду ему мерещится, что он пишет стихи, о которых ему давно мечталось. Его семья отчаянно нуждается во время болезни Живаго. Из Сибири приезжает сводный брат Юрия Андреевича Евграф - тот самый молодой человек, которого встретил доктор в незнакомом подъезде. Брат зачитывается стихами Юрия Андреевича. Он привозит продукты семье Живаго, затем уезжает обратно в Омск, перед отъездом советует Тоне уехать в бывшее имение Тониного деда Варыкино, находящееся неподалеку от Юрятина. В апреле семья Живаго уезжает туда.

ЧАСТЬ 7. В ДОРОГЕ

Живаго добывают себе командировку и с огромными трудностями занимают места в поезде, едущем на Урал в течение долгого времени. Поезд сборный, в нем есть вагоны пассажирские, теплушки с солдатами, с набранными в трудармию, следующими под конвоем, товарные вагоны. Среди тех, кто едет в поезде, - Вася Брыкин, шестнадцатилетний юноша, попавший в трудармию случайно. Железнодорожный путь заметает снег, на его очистку мобилизуют всех едущих. Живаго узнает, что в крае хозяйничает атаман Стрельников - неподкупный и отважный атаман, освобождающий район от банд Галиуллина. Несколько «добровольцев» из трудармии, в том числе и Вася Брыкин, убегают.

Юрий Андреевич на одной из станций решается пройтись по перрону, но его принимают за шпиона и приводят к Стрельникову. Оказывается, что СтреЯьников и Павел Антипов - одно лицо. В народе его прозвали Расстрельниковым. Он несколько раз повторяет фамилию Юрия Андреевича, при этом дает понять, что откуда-то знает Живаго. Стрельников говорит, что предчувствует новую встречу с Живаго в будущем, но в следующий раз обещает не пощадить его. В этот же раз он отпускает доктора.

Вторая книга

ЧАСТЬ 8. ПРИЕЗД

Во время отсутствия Юрия Андреевича Тоня знакомится с большевиком Анфимом Ефимовичем Самдевятовым. Он вводит ее в курс всех дел, творящихся в Юрятине, рассказывает о новых хозяевах усадьбы Тониного деда. Новые хозяева Варыкина Микулицыны оказывают Живаго достаточно холодный прием. Тоню в Юрятине узнают все, хотя никогда не видели раньше, поскольку она очень похожа на своего деда-фабриканта. Помимо неожиданного приезда Живаго, у Микулицыных немало других проблем - Аверкий Степанович, глава семьи, отдал всю свою молодость революции, а потом оказался на обочине, так как рабочие, в среде которых он проводил работу, сбежали с меньшевиками. Но все же Микулицыны выделяют Живаго дом и землю, на которой они занимаются крестьянским трудом, заботясь о пропитании.

ЧАСТЬ 9. ВАРЫКИНО

Юрий Андреевич ведет дневник, в котором размышляет о своем предопределении. Приходит к выводу, что его задача - «служить, лечить и писать». К ним систематически приходит Самдевятов, который помогает продуктами и керосином. Живаго живут тихо, размеренно - вечерами собираются для разговора о литературе, искусстве. Внезапно приезжает Евграф, который «вторгается добрым гением, избавителем, разрешающим все затруднения». Юрий Андреевич так и не может понять, чем занимается его брат, поскольку ничего не знает о нем.

Живаго часто ходит в библиотеку, где однажды встречает Ларису, но так и не осмеливается подойти к ней.

В библиотеке он узнает адрес Лары. Идет к ней, встречает ее около дома с полными ведрами воды. И ему приходит в голову мысль о том, что так же легко она переносит жизненные тяжести. Лара знакомит его со своей дочерью Катенькой, спрашивает подробности его встречи со Стрельниковым, говорит, что тот на самом деле - ее муж Павел и что он долгое время не мог иметь никаких контактов с семьей, поскольку так положено революционным деятелям. Лара по-прежнему любит его и считает, что только Пашино самолюбие заставило’ его покинуть семью - он должен был доказать силу своего характера.

Очень скоро отношения Ларисы и Юрия Андреевича перерастают в любовную связь. Живаго очень мучится от того, что вынужден обманывать Тоню. Он решает порвать с Ларисой, признаться во всем Тоне. Он говорит об этом Ларисе, едет домой, но потом решает вернуться, чтобы еще раз увидеть ее. Недалеко от дома Лары доктора хватают партизаны из отряда «Лесные братья», которыми руководит товарищ Ливерий, сын Микули-цына от первого брака.

ЧАСТЬ 10. НА БОЛЬШОЙ ДОРОГЕ

В течение двух лет Живаго находится в плену у партизан, работая на них в качестве врача. Ливерий хорошо относится к нему, любит с ним поговорить на философские темы.

ЧАСТЬ 11. ЛЕСНОЕ ВОИНСТВО

Живаго стремился никогда не участвовать в боях, но как-то раз ему все же пришлось взять оружие из рук погибшего телефониста и стрелять. Юрий Андреевич целился в дерево, остерегаясь попасть в кого-либо, но это ему не удавалось - он убил трех человек. Живаго дополз до убитого телефониста, снял с его шеи ладанку, в которой - текст псалма, считающегося чудодейственным. Через некоторое время с шеи убитого белогвардейца он снимает футлярчик, внутри которого такой же текст. Доктор понимает, что этот человек жив, поскольку пуля отскочила от футлярчика, попав именно в него. Тайно Юрий Андреевич выхаживает этого человека и отпускает, хотя тот говорит, что вернется к колчаковцам.

Живаго наблюдает, как в партизанском отряде начинаются «душевные заболевания самого типического свойства». Так, например, солдат Пам-фил Палых помешался на страхе за близких.

ЧАСТЬ 12. РЯБИНА В САХАРЕ

Палых дошел до того, что привел жену и детей в отряд, поскольку боялся, что их убьют белые. Целыми днями он мастерил игрушки детям, ухаживал за женой. Но через некоторое время Палых сам убивает своих родных, мотивируя это тем, что они должны умереть легкой смертью, а не от пыток белогвардейцев. Товарищи Палых не знают, как поступить с ним. Палых вскоре сам исчезает из лагеря. После этого бежит и Живаго на лыжах под предлогом сбора в лесу подмороженной рябины.

ЧАСТЬ 13. ПРОТИВ ДОМА С ФИГУРАМИ

Живаго, сбежав от партизан, добирается до Юрятина, к Ларисе, несмотря на то, что в течение двух лет думал о Тоне и своей семье, о дочери, которую никогда не видел. Он добирается до квартиры Лары, обнаруживает записку от возлюбленной, адресованную ему. То есть Лариса уже знала, что Живаго сбежал. Бродя по улицам, Живаго читает развешанные на стенах директивы новой власти и вспоминает о том, что когда-то восхищался «безоговорочностью этого языка и прямотою этой мысли. Неужели за это неосторожное восхищение он должен расплачиваться тем, чтобы в жизни больше уже никогда ничего не видеть, кроме этих на протяжений долгих лет не меняющихся шалых выкриков и требований, чем дальше, тем более нежизненных, неудобопонятных и неисполнимых?» Живаго узнает, что его семья теперь в Москве.

Юрий Андреевич возвращается к Ларисе. Теряет у нее сознание, поскольку болен, а очнувшись, видит Ларису. Она выхаживает его, и когда Живаго становится лучше, Лариса рассказывает ему о том, что ее любовь к мужу не угасла. Лариса, так же как и Юрий Андреевич, любит двух совершенно разной, но одинаково сильной любовью. Она рассказывает о том, как сдружилась с Тоней, на родах которой присутствовала. Живаго признается: «Я без ума, без памяти, без конца люблю тебя».

Лариса объясняет, почему распался ее брак с Пашей. «Паша… знамение времени, общественное зло принял за явление домашнее. Неестественность тона, казенную натянутость наших рассуждение отнес к себе, приписал тому, что он - сухарь, посредственность, человек в футляре… Он пошел на войну, чего никто от него не требовал. Он это сделал, чтобы освободить нас от себя, от своего воображаемого гнета… С каким-то юношеским, ложно направленным самолюбием он разобиделся на что-то такое в жизни, на что не обижаются. Он стал дуться на ход событий, на историю… Он ведь по сей день сводит с нею счеты».

Живаго, Лариса и Катенька живут как семья. Юрий Андреевич работа-ет в госпитале, занимается чтением лекций на медико-хирургических курсах. Но довольно скоро он понимает, что ему придется уйти с работы. Доктор осознает, что поначалу его ценят за новые мысли и добросовестную работу, но оказывается, что под этими новыми мыслями подразумевается «словесный гарнир к возвеличиванию революции и властей предержащих».

Лариса опасается за свою судьбу и судьбу дочери. На это есть основания - в юрятинскую коллегию ревтрибунала переведены бывшие московские соседи Ларисы Тиверзин и Антипов-старший, которые недолюбливают Ларису. Оба способны даже собственного сына уничтожить во имя идеи революции. Лариса предлагает Юрию Андреевичу бежать из города, Живаго предлагает уехать в Варыкино.

Перед отъездом приходит письмо от Тони из Москвы, в котором она сообщает, что дочь назвали в честь матери Живаго Марии, что сын тоскует по отцу, что самой Тоне известно все об отношениях мужа с Ларисой, что их высылают из Москвы и они уезжают в Париж. Она отзывается о Ларисе хорошо, но признает их полную противоположность: «Я родилась на свет, чтобы упрощать жизнь и искать правильного выхода, а она, чтобы осложнять ее и сбивать с дороги».

Тоня понимает, что они с мужем уже не увидятся, признается, что любит его и будет воспитывать детей с полным почтением к отцу. После прочтения письма Живаго падает без чувств.

ЧАСТЬ 14. ОПЯТЬ В ВАРЫКИНО

Живаго с новой семьей живет в Варыкино. Утроиться им помогает Самдевятов. Юрий Андреевич все больше времени посвящает творчеству, пишет стихи. «…Он испытал приближение того, что называется вдохновением».

Комаровский разыскивает Ларису, сообщает ей о том, что ее муж арестован и скоро должен быть расстрелян. То есть Ларисе больше нельзя оставаться в окрестностях Юрятина. Комаровский, которому предложено место в служебном поезде, следующем на Дальний Восток, предлагает Ларисе и Живаго ехать вместе с ним, но доктор отказывается. Тогда адвокат с глазу на глаз уговаривает Живаго сделать вид, что согласен ехать, только догонит Ларису позже. Ради спасения любимой Живаго соглашается, и Комаровский увозит Лару.

Оставшись один, Юрий Андреевич тихо сходит с ума, пишет стихи, посвященные Ларисе, ему постоянно слышится ее голос. Самдевятов ругает его за то, что опустился, обещает через три забрать его из Барыкина. В эти три дня к Живаго приходит Стрельников. Они много говорят о Ларисе, Юрий Андреевич рассказывает о том, как она любила мужа. Павел говорит, что пошел на шестилетнюю разлуку потому, что считал, что «не вся свобода завоевана». Утром Стрельников застрелился во дворе.

ЧАСТЬ 15. ОКОНЧАНИЕ

Доктор приходит пешком в Москву. По дороге встречает Васю Брыкина, который узнает Живаго, вызывается сопровождать его. Юрий Андреевич очень плохо выглядит - опустился, грязен, оброс. Некоторое время он и Вася живут в Москве вместе. Вася работает в типографии, у него обнаруживаются склонности к рисованию. Он осуждает Живаго за то, что тот недостаточно хлопочет о политическом оправдании своей семьи и заграничном паспорте, чтобы уехать вслед за Тоней и детьми. Живаго поселяется в Мучном городке, где его бывший дворник Маркел выгораживает ему часть бывшей комнаты Светницких. Он сходится с дочерью дворника Мариной, у них рождаются две девочки. Живаго переписывается с Тоней, также общается с Дудоровым и Гордоном. Внезапно Живаго исчезает, переводит на имя Марины очень большую сумму денег, которой у него никогда не было. Его никто не может нигде найти, хотя он живет совсем близко к Мучному переулку в съемной комнате. Деньгами ему помогает брат Евграф, он же хлопочет об устройстве доктора на хорошую работу, обещает уладить вопрос о воссоединении Живаго с семьей. Евграф поражен талантом брата, а Юрий Андреевич в этот период много сочиняет.

Однажды утором Живаго едет в душном переполненном трамвае, ему становится плохо, и, едва выбравшись из трамвая, доктор замертво падает на тротуар. Гроб с телом покойного Живаго ставят на столе, где творил Юрий Андреевич. Проститься с ним Евграф привозит Ларису. Она обращается к умершему: «Твой уход, мой конец. Загадка жизни, загадка смерти, прелесть гения, прелесть обнажения… это мы понимали». После похорон Лариса и Евграф разбирают архив Живаго. Лариса признается брату Юрия Андреевича в том, что у нее родилась дочь от Юрия.

ЧАСТЬ 16. ЭПИЛОГ

Летом 1943 года Евграф, уже в чине генерала, разыскивает дочь Ларисы и Живаго Таню, бельевщицу в одной из частей Советской Армии. С Таней знакомы Гордон и Дудоров, в тридцатые годы отсидевшие в лагерях. Евграф обещает взять ее в племянницы, определить в вуз. По прошествии еще десяти лет Гордон и Дудоров перечитывают тетрадь произведений Живаго. «Хотя просветление и освобождение, которых ожидали после войны, не наступали вместе с победою, как думали, но все равно, предвестие свободы носилось в воздухе все послевоенные годы… И книжка… знала все это и давала их чувствам поддержку и подтверждение».

Юрий Андреевич пришел с вокзала усталый. Это был его ежедекадный выходной день. Обыкновенно он по этим числам отсыпался за всю неделю. Он сидел, откинувшись на диване, временами принимая полулежачее положение или совсем растягиваясь на нем. Хотя Симу он слушал сквозь приступы набегающей дремоты, ее рассуждения доставляли ему наслаждение. «Конечно, все это от дяди Коли, – думал он. – Но какая талантливая и умница!»

Он соскочил с дивана и подошел к окну. Оно выходило во двор, как в комнате рядом, где Лара с Симушкой теперь невнятно шептались.

Погода портилась. На дворе темнело. На двор залетели и стали летать, высматривая, где им сесть, две сороки. Ветер слегка пушил и раздувал их перья. Сороки опустились на крышку мусорного ящика, перелетели на забор, слетели на землю и стали ходить по двору.

«Сороки к снегу», – подумал доктор. В ту же минуту он услышал из-за портьеры:

– Сороки к вестям, – обращалась Сима к Ларе. – К вам гости собираются. Или письмо получите.

Спустя немного снаружи позвонили в дверной колокольчик на проволоке, который незадолго перед тем починил Юрий Андреевич. Из-за портьеры вышла Лариса Федоровна и быстрыми шагами пошла отпирать в переднюю. По ее разговору у входной двери Юрий Андреевич понял, что пришла сестра Симы, Глафира Севериновна.

– Вы за сестрою? – спросила Лариса Федоровна. – Симушка у нас.

– Нет, не за ней. А впрочем, что же. Вместе пойдем, если она домой собирается. Нет, я совсем не за тем. Письмо вашему приятелю. Пусть спасибо скажет, что я когда-то на почте служила. Через сколько рук прошло и по знакомству в мои попало. Из Москвы. Пять месяцев шло. Не могли разыскать адресата. А я ведь знаю, кто он. Брился как-то у меня.

Письмо, длинное, на многих страницах, смятое, замасленное, в распечатанном и истлевшем конверте, было от Тони. До сознания доктора не дошло, как оно у него очутилось, он не заметил, как Лара вручила ему конверт. Когда доктор начал читать письмо, он еще помнил, в каком он городе и у кого в доме, но по мере чтения утрачивал это понимание. Вышла, поздоровалась и стала с ним прощаться Сима. Машинально он отвечал как полагается, но не обратил на нее внимания. Ее уход выпал из его сознания. Постепенно он все более полно забывал, где он и что кругом него.

«Юра, – писала ему Антонина Александровна, – знаешь ли ты, что у нас есть дочь? Ее крестили Машей, в память мамы – покойницы Марии Николаевны.

Теперь совсем о другом. Несколько видных общественных деятелей, профессоров из кадетской партии и правых социалистов, Мельгунова, Кизеветтера, Кускову, некоторых других, а также дядю Николая Александровича Громеко, папу и нас, как членов его семьи, высылают из России за границу.

Это – несчастье, в особенности в отсутствие тебя, но надо подчиниться и благодарить Бога за такую мягкую форму изгнания в такое страшное время, могло ведь быть гораздо хуже. Если бы ты нашелся и был тут, ты поехал бы с нами. Но где ты теперь? Я посылаю это письмо по адресу Антиповой, она передаст его тебе, если разыщет. Меня мучит неизвестность, распространят ли на тебя, как на члена нашей семьи, впоследствии, когда ты, если это суждено, найдешься, разрешение на выезд, полученное всеми нами. Мне верится, что ты жив и отыщешься. Это мне подсказывает мое любящее сердце, и я доверяюсь его голосу. Возможно, к тому времени, когда ты обнаружишься, условия жизни в России смягчатся, ты сам сможешь исхлопотать себе отдельное разрешение на заграничную поездку, и все мы опять окажемся в сборе в одном месте. Но я пишу это и сама не верю в сбыточность такого счастья.

Все горе в том, что я люблю тебя, а ты меня не любишь. Я стараюсь найти смысл этого осуждения, истолковать его, оправдать, роюсь, копаюсь в себе, перебираю всю нашу жизнь и все, что я о себе знаю, и не вижу начала и не могу вспомнить, что я сделала и чем навлекла на себя это несчастье. Ты как-то превратно, недобрыми глазами смотришь на меня, ты видишь меня искаженно, как в кривом зеркале.

А я люблю тебя. Ах как я люблю тебя, если бы ты только мог себе представить! Я люблю все особенное в тебе, все выгодное и невыгодное, все обыкновенные твои стороны, дорогие в их необыкновенном соединении, облагороженное внутренним содержанием лицо, которое без этого, может быть, казалось бы некрасивым, талант и ум, как бы занявшие место начисто отсутствующей воли. Мне все это дорого, и я не знаю человека лучше тебя.

Но слушай, знаешь, что я скажу тебе? Если бы даже ты не был так дорог мне, если бы ты не нравился мне до такой степени, все равно прискорбная истина моего холода не открылась бы мне, все равно я думала бы, что люблю тебя. Из одного страха перед тем, какое унизительное, уничтожающее наказание нелюбовь, я бессознательно остереглась бы понять, что не люблю тебя. Ни я, ни ты никогда этого бы не узнали. Мое собственное сердце скрыло бы это от меня, потому что нелюбовь почти как убийство, и я никому не в силах была бы нанести этого удара.

Хотя ничего не решено еще окончательно, мы, наверное, едем в Париж. Я попаду в далекие края, куда тебя возили мальчиком и где воспитывались папа и дядя. Папа кланяется тебе. Шура вырос, не взял красотой, но стал большим крепким мальчиком и при упоминании о тебе всегда горько безутешно плачет. Не могу больше. Сердце надрывается от слез. Ну прощай. Дай перекрещу тебя на всю нескончаемую разлуку, испытания, неизвестность, на весь твой долгий-долгий темный путь. Ни в чем не виню, ни одного упрека, сложи жизнь свою так, как тебе хочется, только бы тебе было хорошо.

Перед отъездом с этого страшного и такого рокового для нас Урала я довольно коротко узнала Ларису Федоровну. Спасибо ей, она была безотлучно при мне, когда мне было трудно, и помогла мне при родах. Должна искренне признать, она хороший человек, но не хочу кривить душой – полная мне противоположность. Я родилась на свет, чтобы упрощать жизнь и искать правильного выхода, а она – чтобы осложнять ее и сбивать с дороги.

Прощай, надо кончать. Пришли за письмом, и пора укладываться. О Юра, Юра, милый, дорогой мой, муж мой, отец детей моих, да что же это такое? Ведь мы больше никогда, никогда не увидимся. Вот я написала эти слова, уясняешь ли ты себе их значение? Понимаешь ли ты, понимаешь ли ты? Торопят, и это точно знак, что пришли за мной, чтобы вести на казнь. Юра! Юра!»

Юрий Андреевич поднял от письма отсутствующие бесслезные глаза, никуда не устремленные, сухие от горя, опустошенные страданием. Он ничего не видел кругом, ничего не сознавал.

За окном пошел снег. Ветер нес его по воздуху вбок, все быстрее и все гуще, как бы этим все время что-то наверстывая, и Юрий Андреевич так смотрел перед собой в окно, как будто это не снег шел, а продолжалось чтение письма Тони и проносились и мелькали не сухие звездочки снега, а маленькие промежутки белой бумаги между маленькими черными буковками, белые, белые, без конца, без конца.

Юрий Андреевич непроизвольно застонал и схватился за грудь. Он почувствовал, что падает в обморок, сделал несколько ковыляющих шагов к дивану и повалился на него без сознания.

Н. И. Павлова

ПРОЩАЛЬНОЕ ПИСЬМО ТОНИ В КОМПОЗИЦИИ РОМАНА Б. Л. ПАСТЕРНАКА

«ДОКТОР ЖИВАГО»

NATALIA I. PAVLOVA

TONYA"S GOODBYE LETTER IN THE COMPOSITION OF "DOCTOR ZHIVAGO" NOVEL

BY BORIS PASTERNAK

Наталия Ивановна Павлова

Кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка как иностранного

Саратовский государственный медицинский университет им. В. И. Разумовского Б. Казачья ул., д. 112, Саратов, 410012, Россия [email protected]

Natalia I. Pavlova

Saratov State Medical University named after V. I. Razumovsky 112 Bolshaya Kazachya ul., Saratov, 410012, Russia

В статье рассматриваются содержание и структура прощального письма Антонины Александровны к Юрию Живаго, анализируются его языковые особенности, способствующие осмыслению возможных причин, побудивших ее проститься с мужем, устанавливается взаимозависимость его композиционных частей с событиями и героями романа.

Ключевые слова: Пастернак; композиционные и языковые особенности письма; литературный контекст.

The author analyzes the content and structure of the goodbye letter written by Antonina Aleksandrovna to Yuri Zhivago, its characteristic language features, helping to understand the possible reasons of her saying goodbye to her husband, the correlation of letter"s composition parts to the events and characters of the novel.

Keywords: Boris Pasternak; composition and language characteristics of a letter; literary context.

Обращение к письму как литературному жанру, средству характеристики персонажа, элементу композиции - явление в литературе не новое, и в этом отношении Б. Л. Пастернак продолжает традиции А. С. Пушкина, И. А. Гончарова, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого и др.

Прощальное письмо Антонины Александровны к Юрию Андреевичу можно поставить в один ряд с письмами о любви Татьяны Лариной и г-на Желткова, которые продиктованы любящим и мятущимся сердцем, передают мысли, переживания, надежды героев. Письмо Тони вписывается и в другой литературный контекст - писем Ильи Обломова и Настасьи Филипповны, личности которых раскрываются и через их решимость на поступок.

Читая письмо-признание Тони и соотнося его содержание с событиями романа, можно понять, почему, прочитав письмо жены, «Юрий Андреевич непроизвольно застонал и схватился за грудь», «сделал несколько ковыляющих шагов к дивану и повалился на него без сознания» (IV, 415)1. «Он любил Тоню до обожания. Мир ее души, ее спокойствие были ему дороже всего на свете. Он стоял горой за ее честь, больше чем ее родной отец и чем она сама. В защиту ее уязвленной гордости он своими руками растерзал бы обидчика. И вот этим обидчиком был он сам», - так пишет автор о терзаниях своего страдающего героя, решившего «во всем признаться Тоне, вымолить у нее прощение и больше не встречаться с Ларою» (IV, 301).

Письмо Тони не нарушает логики развития характера героини Пастернака: в нем она такая же прямолинейная, как и во всех своих действиях, которые совершает. В то же время ее речевое поведение не обусловлено романной действительностью, ведь она никогда не обнаруживала своих чувств к Юре и тем более не говорила о них, а в своем письме анализирует их. Это и вызывает желание понять, почему Пастернак именно в письме раскрывает интимный мир своей героини. Где Тоня «настоящая» - в своем «Я люблю все особенное в тебе, все выгодное и невыгодное, все обыкновенные твои стороны, дорогие в их необыкновенном соединении» или «Из одного страха перед тем, какое унизительное, уничтожающее наказание нелюбовь, я бессознательно остереглась бы понять, что не люблю тебя» (IV, 414)? Что дало основание Тоне считать, что ее муж «недобрыми глазами» смотрит на нее, видит ее «искаженно, как в кривом зеркале» (IV, 413)? Почему в начале своего письма, полагаясь на свое «любящее сердце», Тоня выражает надежду на встречу, а в конце констатирует, что они «больше никогда, никогда» не увидятся?

Письмо представляет немалый интерес в исследовании темы любви в романе, в осмыслении внутреннего мира жены Юрия и причин, побудивших ее проститься с мужем. Оно стоит в ряду композиционных решений автора, позволяющих ему показать взаимоотношения двух супружеских пар - Живаго и Антиповых и духовную близость Юрия и Лары.

Прощальное письмо Тони не было предметом специального анализа. Исследователи обращаются к его фрагментам , которые углубляют характеры анализируемых ими персонажей. Размышляя о личности Живаго, «как бы созданной для того, чтобы воспринимать эпоху, нисколько в нее не вмешиваясь», Д. С. Лихачев пишет, что «Тоня, любящая Юрия Андреевича, угадывает в нем - лучше, чем кто-либо иной, - это отсутствие воли» .

Мы полагаем, что «настоящее люблю» Тони, словами Ильи Обломова, «не есть настоящая любовь, а будущая; это только бессознательная потребность любить» (IV, 250). В исследовании «ан-

тиномий женственности» в романе Пастернака отмечается «гармоническое мировоззрение Тони», особенно точно передающееся в прощальном письме, адресованном мужу. На наш взгляд, отмеченная в письме «начисто отсутствующая воля» мужа - далеко не комплимент его «ничем не запятнанному милосердию». Его «неспособность совладать с собой в критические моменты жизненных ситуаций» Тоня не приемлет, как в свое время не принимала его нежелание уезжать на Урал, уверенная в том, что «нельзя погибать так покорно, по-бараньи», оставаясь в Москве.

Нельзя согласиться и с тем, что «в структуре смыслового наполнения образа Тони Пастернак усматривает безапелляционное гармоническое единение мира и душевных состояний персонажа, которые не в силах разрушить никакие второстепенные обстоятельства» (выделено нами. - Н. П.). Будучи в гармонии с собой, вряд ли можно, на наш взгляд, так не по-христиански напутствовать мужа: «Дай перекрещу тебя на всю нескончаемую разлуку, испытания, неизвестность, на весь твой долгий, долгий, темный путь» (IV, 414). Это тем более очевидно в сравнении с литературными предшественниками Тони. Обломов пишет: «В своей глубокой тоске немного утешаюсь тем, что этот коротенький эпизод нашей жизни мне оставит навсегда <...> благоуханное воспоминание, <...>, а вам, не принеся вреда, послужит руководством в будущей, нормальной любви. Прощайте, ангел...» (IV, 250). Герой Куприна, уходя, говорит обожаемой им Вере Николаевне: «Да святится имя Твое». «Дай Бог Вам счастья, и пусть ничто временное и житейское не тревожит Вашу прекрасную душу» (V, 268).

Анализ письма Тони в названном нами литературном контексте обнажает душевную дисгармонию героини Пастернака, что выражается в построении и языковых особенностях ее «длинного, на многих страницах» прощания с мужем. Девять абзацев письма Тони выстроены по типу нарастающей аргументации, предполагающей максимальное воздействие на адресанта по мере представления ему информации, особенно в ситуации нерешенных семейных проблем, при этом апелляция к чувствам, или эмоциональ-

ный топос, постоянно перемежается топосами морально-этическими.

Анализ «внутреннего состава» письма Антонины Александровны, его «внутренних имманентных формирующих сил» приводит к весьма интересным выводам. Письмо является отдельным, законченным эпизодом, его внутренние связи с содержанием романа весьма обширны, и установление взаимозависимости композиционных частей произведения ведет к постижению трагедии, произошедшей в семье Живаго. В письме четыре микротемы:

Сообщение о детях;

Сообщение об изгнании из России;

Осмысление своего чувства по отношению к мужу и «благословение» его на долгий, темный путь;

Сообщение о Ларисе Федоровне.

Микротемы располагаются по градационному принципу - каждая последующая усиливает значение предыдущей, благодаря чему создается нарастание производимого впечатления. Одна из выделенных микротем образует микротекст: он составляет третью часть всего письма и состоит из трех абзацев, что позволяет говорить о поднятой в нем теме любви/нелюбви как ведущей. Внутри этой микротемы рассуждения расположены по типу восходящей аргументации.

Один микротекст посвящен Ларисе Федоровне. Состоящий из одного абзаца, представляющий собой ее описание-характеристику, композиционно отделенный от предыдущего сообщением о папе и сыне, он обрамляет признание Тони в любви/нелюбви. Не зная, где муж, она отправляет письмо «по адресу Антиповой» и пишет: «...она передаст его тебе, если разыщет». Взятые вместе, названные микротексты составляют нерв письма.

Связь между первыми двумя микротемами осуществляется при помощи смены темы и тона повествования: «Теперь совсем о другом». Каждый из трех абзацев внутри микротекста о любви, как и следующий за ним абзац о «благословении» на вечную разлуку, начинается союзом с противительным значением (а, но, хотя).

Подобный принцип мировосприятия, заставляющий Тоню постоянно все со- и противопоставлять, отразился на языковых особенностях ее признания, отличающихся использованием антонимов (я тебя люблю - ты меня не любишь, любовь - нелюбовь, счастье - несчастье), образных сравнений (нелюбовь почти как убийство), риторических вопросов и обращений.

Письмо имеет кольцевую композицию: оно начинается и заканчивается рядом риторических вопросов и восклицаний: «Знаешь ли ты, что у нас есть дочь? Ее крестили Машей, в память мамы покойницы Марии Николаевны» / «Понимаешь ли ты, понимаешь ли ты? Торопят, и это точно знак, что пришли за мной, чтобы вести на казнь. Юра! Юра!» (IV, 413-414).

Экспрессивное изложение событий задает тон повествованию - взволнованный, мятущийся, не обнадеживающий - и подчеркивает характер Тони - прямой, уверенной в себе, бескомпромиссной. В подобном изложении чувствуется и апелляция к чувствам мужа2.

Антонина Александровна, не видевшая мужа в течение полутора-двух лет со дня его внезапного исчезновения, сообщает, что отправляет письмо «по адресу Антиповой». Именно это обстоятельство определяет любовный (психологический) конфликт: Тоня не скрывает, что знакома с этой женщиной. Эти строки письма можно принять за объяснение в любви, поскольку в них используется лексика со значением счастья и надежды (мое любящее сердце и пр.).

Однако уже в следующих трех абзацах, образующих микротекст «О любви/нелюбви» и являющихся кульминационными, резко меняются тема, тон и тип речи письма. Меняется и лексика: счастье оборачивается несчастьем, любовь - нелюбовью, любящее сердце становится недоумевающим и сомневающимся; мучения, связанные с неизвестностью о судьбе мужа, - попытками вспомнить, что она сделала и чем навлекла на себя нелюбовь мужа.

Рассуждение Тони о своих чувствах начинается категоричным утверждением: «Все горе в том, что я люблю тебя, а ты меня не любишь» (IV, 413). После долгого «копания в себе», столь неха-

рактерного для нее, героиня приходит к выводу, который звучит как приговор: «Ты как-то превратно, недобрыми глазами смотришь на меня, ты видишь меня искаженно, как в кривом зеркале» (IV, 413).

Пятый абзац письма мог бы стать гимном любви: в нем трижды звучит фраза «Я люблю...». Однако признание в любви, начинающееся противительным союзом, звучит как вызов: «А я люблю тебя». А повторение фразы подчеркивает ее превосходство.

И после этого пафосного объяснения Тоня переходит на доверительный тон (шестой абзац): «Но слушай3, знаешь, что я скажу тебе?» Анализируя свои чувства, Тоня приходит к «прискорбной истине» своего холода: «Из одного страха перед тем, какое унизительное, уничтожающее наказание нелюбовь, я бессознательно остереглась бы понять, что не люблю тебя» (IV, 414).

Вероятно, Пастернак пытается оправдать Тоню, но дважды прозвучавшее слово «нелюбовь» не может не говорить за себя. Тоня оставляет последнее слово за собой, укоряя мужа в его нелюбви, как до того упрекала в превратном, недобром взгляде.

После страшных признаний тональность письма Тони снова меняется (седьмой абзац). От строк об эмиграции веет спокойствием и умиротворением: «...мы, наверное, едем в Париж. Я попаду в далекие края, куда тебя возили мальчиком и где воспитывались папа и дядя». А сообщение о сыне вновь заставляет переживать Тоню, и она резко обрывает: «Ну прощай» (IV, 414).

Накал чувств Тони усиливается в конце ее письма (восьмой абзац) и достигает своей кульминации в сообщении о Ларисе Федоровне, встреча с которой - объективная реальность, и это самый сильный, весомый аргумент Тони, в отличие от предыдущих, основанных на ее чувствах.

Смена топосов речи, столь характерная для письма Тони4, выдает ее волнение, в то же время порядок предложений в данной микротеме, построенный по типу восходящей аргументации, обнаруживает хорошо продуманную организацию повествования: «довольно коротко узнала» - «Спасибо ей, она была безотлучно при

мне» - «хороший человек, но полная мне противоположность» - «она родилась, чтобы осложнять жизнь и сбивать с дороги» (IV, 414).

Имя Лары, звучащее в письме дважды (третий и восьмой абзацы), образует композиционную «раму», в которой помещаются размышления Тони о чувствах. Микротекст о Ларе тоже помещается в «раму»: «Ну прощай. Дай перекрещу тебя... » - «Прощай, надо кончать».

Первое «прощай» (седьмой абзац) «благословляет» мужа на «всю нескончаемую разлуку». Второе «прощай» (девятый абзац) преисполнено экспансивности: «О Юра, Юра, милый...»

В контексте первого «прощай» может показаться, что разлука с мужем обусловлена высылкой за границу. Однако далее следует фраза, звучащая в устах Тони прощением: «Ни в чем не виню, ни одного упрека, сложи жизнь свою так, как тебе хочется, только бы тебе было хорошо». И это уже прямой посыл, внутренняя готовность к разговору о главном.

В микротексте обозначены два события - отъезд с Урала и знакомство с Ларисой Федоровной, причем сказано об этом в одном предложении, что не может быть случайностью: оба сливаются в одно понятие и ассоциируются в сознании Тони с несчастьем, обрушившимся на их семью.

В отличие от предыдущих, каждое предложение данного микротекста отражает ту или иную грань личности обеих женщин. Это своего рода их сравнительная характеристика, написанная Тоней, но осмыслить ее помогает автор, отразивший в композиции «Доктора Живаго» особенности взаимоотношений Тони и Юры, Лары и Юры.

Анализируемый фрагмент письма изоморфно связан с разговором Юрия и Лары о Тоне (IV, 394-395), он позволяет увидеть обеих героинь глазами друг друга и выразить степень понимания ими характера Юрия Живаго .

Лара называет Тоню «чудной, «боттичелли-евской», возвышает тем самым ее в глазах Юрия, выказывая свое восхищение его выбором. Тоня, наоборот, приземляет Лару, словно порицая мужа за неудачный выбор. По-разному характеризуют женщин и сказанные ими фразы: «довольно

коротко узнала Ларису Федоровну» - «я с ней страшно сошлась»5. Если в словах Тони сдержанность и аналитичность, то в словах Лары - характерная ей открытость, эмоциональность. Доверительные отношения женщин сложились благодаря Ларе, у которой был легкий характер, а приобретенные во время войны навыки медицинской сестры в Тониной ситуации оказались жизненно необходимыми.

О чувствах Лары, впервые заговорившей о Тоне, можно сказать словами Настасьи Филипповны: «... кто я и кто вы? Мы две такие противоположности...» (VIII, 379). И дело не в прошлом Лары, а в ее настоящем, в том, что она оказалась в Варыкино рядом с женщиной, столь любимой Юрием, и сошлась с ней, причем «страшно сошлась», сблизилась, сдружилась. Речь Лары, обычно такая образная и эмоциональная, в разговоре о Тоне сдержанная. Говорить ей нелегко, на что указывает ее состояние: она еле сдерживает слезы. Короткие, односложные предложения тоже выдают ее волнение, и потому она недоговаривает, обещает рассказать «потом», но и «потом» снова звучит «как-нибудь потом» (IV, 395).

Лара не посвящает Юрия в подробности, связанные, вероятно, с поспешностью выезда Тони. И ее еле сдерживаемые слезы, скорее всего, вызваны тем, что она бережет и без того ослабленное здоровье Юрия. Возможно, Лара догадалась о намерении Тони расстаться, но тактично уходила от своих предположений.

Приезд Лары в Варыкино совпадает с родами Тони, а это, если опираться на запись в дневнике Юрия Живаго6, начало осени 1919 года (по романному времени). Именно об этом факте и говорится в письме. Скорее всего, Лара приезжает в Варыкино, обеспокоенная судьбой пропавшего Юрия и наверняка отдававшая себе отчет в том, что встретит там его семью. Лара едет туда и в мар-те7. Очевидно, что обе поездки небезопасны - гражданская война на Урале в самом разгаре, но словами Живаго, «это и есть Антипова» (IV, 131).

Так же она поступила, когда «письма от Антипова прекратились»: Лара «стала тревожиться и наводить справки». «Убедившись в бесполезности своих розысков на расстоянии», «она

поступила сестрой на санитарный поезд» и отправилась на фронт (IV, 111).

В этом контексте Лара действительно «полная противоположность» Тоне, в глазах которой поступок Лары - приехать в эту «глушь богоспасаемую, дебри» - наверняка выглядит безрассудством, тем более из писем своего мужа Тоня знала о злоключениях «некоей Антиповой, сестры милосердия из Москвы, уроженки Урала», с которой ее муж работал «рука об руку» (IV, 131). Именно это и послужило основой ее вывода: она родилась, чтобы осложнять жизнь и сбивать с дороги.

Заключительный фрагмент письма Тони имеет характер «после написанного», что созвучно письму Юрия с фронта, где «вместо постскриптума» содержится его рассказ о событиях 1906 и 1911 гг., связанных с «сестрой милосердия из Москвы». Очевидно, что Тоня, как и Юра, могла «написать гораздо раньше», но не писала, возможно, именно поэтому письма Юрия в Москву оставались без ответа (IV, 406).

Однако при сравнении этих двух «постскриптумов» становится очевидным, что продиктованы они разными мотивами. В письме Юрия чувствуется эмоциональность, связанная с ожившими воспоминаниями той «страшной ночи» и предшествующими ей событиями, каждое из которых обращено и к воспоминаниям Тони: одно связано с ее папой, другое - с «кончиной мамы».

Язык письма Юрия Живаго помогает увидеть его поэтическое отношение к тем далеким событиям. А немного сбивчивый рассказ (кажется, не помню, с какой целью) выдает волнение, что наверняка дало проницательной Тоне повод почувствовать интерес Юрия к гимназистке-курсистке, если спустя столько лет он все так живо помнит.

В ответном письме, что неудивительно, Тоня «убеждала мужа не возвращаться в Москву, а проследовать прямо на Урал за этой удивительной сестрою, шествующей по жизни в сопровождении таких знамений и стечений обстоятельств, с которыми не сравняться ее, Тониному, скромному жизненному пути» (IV, 131).

Два письма Юрия с фронта и ответ Тони, пожалуй, единственные фрагменты жизни супругов

Живаго, где так очевидно проявление их чувств. Юрий делится с Тоней своими воспоминаниями, а в следующем пишет о своем отношении к ней: «Разве ты не знаешь, или знаешь недостаточно хорошо, что ты, мысль о тебе и верность тебе и дому спасали меня от смерти и всех видов гибели в течение этих двух лет войны...» (IV, 132). Состояние Тони передает ее письмо, «в котором рыдания нарушали построения периодов, а точками служили следы слез и кляксы» (IV, 131).

Ревность Тони, столь объяснимая в сложившейся ситуации, не позволила ей понять очевидную чистоту помыслов Юрия Живаго: он увидел свою вину не в том, что так расстроил Тоню, а в том, что «виноват перед этой женщиной», которую ввел в заблуждение и перед которой должен был извиниться. Позже она извинится за «глупости» в письме, правда, при этом добавит: «Но надо будет поговорить» (IV, 166). Разговор не состоялся, но недоверие Тони со временем не угасает.

Композиционные особенности прощального письма Тони не ограничиваются его связью с ключевыми эпизодами, посвященными взаимоотношениям Юрия, Тони и Лары.

Письмо находится в композиционном единстве с размышлениями Симы о непорочном материнстве Марии, о кающейся Марии Магдалине, о «понимании жизни» и «философии счастья». Письмо находится в своеобразной композиционной «раме»: первые известия о своей семье (гл. 6) и письмо от Тони (гл. 18) Юрий Живаго получает от одного персонажа - Глафиры Тунцевой.

В это обрамление помещены все события, связанные с семьей Живаго. Переданные различными способами (записка и рассказ Лары, сны Юрия), они переплетаются с Платоновыми диалогами Юрия и Лары, с размышлениями Симы Тунцевой над «отрывками из богослужебных текстов» и подготавливают появление письма Тони. Его чтение завершает тринадцатую часть «Против дома с фигурами» и является одновременно ее кульминацией и развязкой.

между людьми и событиями, которые помогают понять драматизм взаимоотношений супругов Живаго и духовную близость Юрия и Лары.

ПРИМЕЧАНИЯ

2 Сравним с фрагментом письма Ильи Обломова: «Другой бы прибавил: пишу и обливаюсь слезами, но я <...> не хочу усиливать боль, растравлять сожаление, грусть» (IV, 251). Нет сомнения в том, как Илья опасается апеллировать к чувствам Ольги.

3 Сравним: «Послушайте, без всяких намеков, скажу прямо и просто: вы меня не любите и не можете любить. Послушайтесь моей опытности и поверьте безусловно...» Илья Обломов пишет, движимый любовью и заботой. Он честен в своем признании, потому что понимает: Ольга любит не его, а свою мечту о любви: (IV, 249).

4 Впрочем, это проявляется и в характере устной речи Тони: она может неожиданно переменить разговор (IV, 256), чтобы добиться желаемой цели.

5 Отметим, что данный фрагмент письма послужил основой для анализа героинь в двух различных контекстах: внешности Антонины Александровны и читательского опыта героев романа .

6 Ближе к весне доктор записал: «Мне кажется, Тоня в положении. Я ей об этом сказал. Она не разделяет моего предположения, а я в этом уверен» (IV, 279).

7 «...так было в марте, когда я ездила туда», - говорит Лара Юрию, предлагая спрятаться там на время сгущающейся в Юрятине атмосферы (IV, 406).

ИСТОЧНИКИ

Пастернак Б. Л. Доктор Живаго // Пастернак Б. Л. Полн. собр. соч.: В 11 т. Т. 4. М., 2004.

Гончаров И. А. Обломов. Роман в четырех частях // Гончаров И. А. Полн. собр. соч. и писем: В 20 т. Т. 4. СПб., 1998.

Куприн А. И. Гранатовый браслет // Куприн И. А. Собр. соч.: В 9 т. Т. 5. М., 1972. С. 227-271.

ЛИТЕРАТУРА

1. Губанов С. А. Парадигма антиномий «женственности» в повествовательной модели романа Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго» (на примере образов Ларисы, Тони и Марины) // Язык. Словесность. Культура. 2011. № 2. С. 72-87.

2. Лихачев Д. С. Размышления над романом Б. Л. Пастернака «Доктор Живаго» // Пастернак Б. Доктор Живаго: роман. Повести. Фрагменты прозы. М., 1989. С. 5-16.

3. Павлова Н. И. Способы создания психологических портретов персонажей в романе Пастернака «Доктор Живаго» // Изв. Саратовского ун-та. Новая серия. Сер.: Филология. Журналистика. 2017. Т. 17, № 1. С. 88-93.

4. Скафтымов А. П. Нравственные искания русских писателей: Статьи и исследования о русских классиках / Сост. Е. И. Покусаева, вступит. ст. Е. И. Покусаева и А. А. Жук. М., 1972.

5. Сокрута Е. И., Тюпа В. И. Художественное целое. Система персонажей: лица // Поэтика «Доктора Живаго» в нарратологическом прочтении. Коллективная монография / Под ред. В. И. Тюпы. М., 2014. С. 47-62.

6. Турышева О. Н. Читательский опыт в романе «Доктора Живаго» // Новый филол. вестн. 2012. № 4 (23). С. 58-77.

1. Gubanov S. A. (2011) Paradigma antinomii «zhenstvennosti» v povestvovatel"noi modeli romana B. L. Pasternaka «Doktor Zhivago» (na primere obrazov Larisy, Toni i Mariny) . Iazyk. Slovesnost". Kul"tura , no. 2, pp. 72-87. (in Russian)

2. Likhachev D. S. (1989) Razmyshleniia nad romanom B. L. Pasternaka «Doktor Zhivago» . In: Pasternak B. Doktor Zhivago: roman. Povesti. Fragmentyprozy . Moscow, pp. 5-16. (in Russian)

3. Pavlova N. I. (2017) Sposoby sozdaniia psikhologicheskikh portretov personazhei vromane Pasternaka «Doktor Zhivago» . Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya seriya. Seriya: Filologiya. Zhurnalistika , vol. 17, no 1, pp. 88-93. (in Russian)

4. Skaftymov A. P. (1972) Nravstvennye iskaniia russkikhpisatelei: Stat"i i issledovaniia orusskikh klassikakh . Moscow. (in Russian)

5. Sokruta E. I., Tiupa V. I. (2014) Khudozhestvennoe tseloe. Sistema personazhei: litsa . In: Tiupa V. I., ed. Poetika «Doktora Zhivago» v narratologicheskom prochtenii [«Doctor Zhivago»poetics in narratological reading]. Moscow, pp. 47-62. (in Russian)

6. Turysheva O. N. (2012) Chitatel"skii opyt v romane «Doktora Zhivago» . Novyi filologicheskii vestnik , no. 4 (23), pp. 58-77. (in Russian)

"Юра, - писала ему Антонина Александровна, - знаешь ли ты, что у нас есть дочь? Ее крестили Машей, в память мамы покойницы Марии Николаевны.
Теперь совсем о другом. Несколько видных общественных деятелей, профессоров из кадетской партии и правых социалистов, Мельгунова, Кизеветтера, Кускову, некоторых других, а также дядю Николая Александровича Громеко, папу и нас, как членов его семьи, высылают из России за границу.
Это - несчастие, в особенности в отсутствии тебя, но надо подчиниться и благодарить Бога за такую мягкую форму изгнания в такое страшное время, могло ведь быть гораздо хуже. Если бы ты нашелся и был тут, ты поехал бы с нами. Но где ты теперь? Я посылаю это письмо по адресу Антиповой, она передаст его тебе, если разыщет. Меня мучит неизвестность, распространят ли на тебя, как на члена нашей семьи, впоследствии, когда ты, если это суждено, найдешься, разрешение на выезд, полученное всеми нами. Мне верится, что ты жив и отыщешься. Это мне подсказывает мое любящее сердце и я доверяюсь его голосу. Возможно, к тому времени, когда ты обнаружишься, условия жизни в России смягчатся, ты сам сможешь исхлопотать себе отдельное разрешение на заграничную поездку, и все мы опять окажемся в сборе в одном месте. Но я пишу это и сама не верю в сбыточность такого счастья.
Все горе в том, что я люблю тебя, а ты меня не любишь. Я стараюсь найти смысл этого осуждения, истолковать его, оправдать, роюсь, копаюсь в себе, перебираю всю нашу жизнь и всё, что я о себе знаю, и не вижу начала и не могу вспомнить, что я сделала и чем навлекла на себя это несчастье. Ты как-то превратно, недобрыми глазами смотришь на меня, ты видишь меня искаженно, как в кривом зеркале.
А я люблю тебя. Ах как я люблю тебя, если бы ты только мог себе представить! Я люблю всё особенное в тебе, всё выгодное и невыгодное, все обыкновенные твои стороны, дорогие в их необыкновенном соединении, облагороженное внутренним содержанием лицо, которое без этого, может быть, казалось бы некрасивым, талант и ум, как бы занявшие место начисто отсутствующей воли. Мне все это дорого, и я не знаю человека лучше тебя.
Но слушай, знаешь, что я скажу тебе? Если бы даже ты не был так дорог мне, если бы ты не нравился мне до такой степени, все равно прискорбная истина моего холода не открылась бы мне, все равно я думала бы, что люблю тебя. Из одного страха перед тем, какое унизительное, уничтожающее наказание нелюбовь, я бессознательно остереглась бы понять, что не люблю тебя. Ни я ни ты никогда этого бы не узнали. Мое собственное сердце скрыло бы это от меня, потому что нелюбовь почти как убийство, и я никому не в силах была бы нанести этого удара.
Хотя ничего не решено еще окончательно, мы, наверное, едем в Париж. Я попаду в далекие края, куда тебя возили мальчиком и где воспитывались папа и дядя. Папа кланяется тебе. Шура вырос, не взял красотой, но стал большим крепким мальчиком и при упоминании о тебе всегда горько безутешно плачет. Не могу больше. Сердце надрывается от слез. Ну прощай. Дай перекрещу тебя на всю нескончаемую разлуку, испытания, неизвестность, на весь твой долгий, долгий, темный путь. Ни в чем не виню, ни одного упрека, сложи жизнь свою так, как тебе хочется, только бы тебе было хорошо.
Перед отъездом с этого страшного и такого рокового для нас Урала я довольно коротко узнала Ларису Федоровну. Спасибо ей, она была безотлучно при мне, когда мне было трудно, и помогла мне при родах. Должна искренне признать, она хороший человек, но не хочу кривить душой, - полная мне противоположность. Я родилась на свет, чтобы упрощать жизнь и искать правильного выхода, а она, чтобы осложнять ее и сбивать с дороги.
Прощай, надо кончать. Пришли за письмом и пора укладываться. О Юра, Юра, милый, дорогой мой, муж мой, отец детей моих, да что же это такое? Ведь мы больше никогда, никогда не увидимся. Вот я написала эти слова, уясняешь ли ты себе их значение? Понимаешь ли ты, понимаешь ли ты? Торопят, и это точно знак, что пришли за мной, чтобы вести на казнь. Юра! Юра!"

Юрий Андреевич поднял от письма отсутствующие бесслезные глаза, никуда не устремленные, сухие от горя, опустошенные страданием. Он ничего не видел кругом, ничего не сознавал.
За окном пошел снег. Ветер нес его по воздуху вбок, все быстрее и все гуще, как бы этим все время что-то наверстывая, и Юрий Андреевич так смотрел перед собой в окно, как будто это не снег шел, а продолжалось чтение письма Тони и проносились и мелькали не сухие звездочки снега, а маленькие промежутки белой бумаги между маленькими черными буковками, белые, белые, без конца, без конца.
Юрий Андреевич непроизвольно застонал и схватился за грудь. Он почувствовал, что падает в обморок, сделал несколько ковыляющих шагов к дивану и повалился на него без сознания.

Рекомендуем другие статьи

Основные стадии эволюции человека

Товарный дефицит и товарные излишки: определение и последствия Как находится дефицит товара на рынке формула

Менеджер по продажам ФИО